У нас в гостях была директор фонда «Содействие сохранению наследия Серея Рахманинова», председатель правления межрегиональной общественной организации «Рахманиновское общество», директор Московского музея Сергея Рахманинова, кандидат филологических наук Тамара Паршина. Разговор шел о жизненном пути выдающегося русского композитора и пианиста Сергея Рахманинова и о том, как в его музыкальном творчестве отражались его вера и духовные поиски. Ведущий: Константин Мацан К. Мацан — «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья! В студии у микрофона — Константин Мацан. С радостью нашу сегодняшнюю гостью приветствую — Тамара Васильевна Паршина, председатель правления межрегиональной общественной организации «Рахманиновское общество», директор Фонда содействия сохранению наследия Рахманинова, директор Московского музея Рахманинова, кандидат филологических наук. Добрый вечер! Т. Паршина — Добрый вечер, спасибо за приглашение! К. Мацан — Ну уже несколько раз прозвучала фамилия великого русского композитора Рахманинова (в скобках замечу, одного из моих любимейших, вот как слушателя просто), и очень радостно сегодня об этом поговорить. К тому же, повод у нас замечательный. С 10 по 16 октября состоится первый всероссийский фестиваль «Народный Рахманинов», внутри которого, внутри фестиваля, множество разных мероприятий. Вы к организации фестиваля и его проведению имеете непосредственное прямое отношение, Вы расскажете, что будет... Ну и, конечно, поговорим о самой фигуре, масштабной фигуре композитора, пианиста, дирижера Сергея Васильевича Рахманинова. И наверное, не в последнюю очередь, поскольку мы на Радио ВЕРА — о его пути жизненном, на котором вера присутствовала всецело. И я думаю, что не только в его знаменитых произведениях «Всенощное бдение» и «Литургия», но и во многих других аспектах, о которых тоже поговорим... Т. Паршина — И юношеское произведение «В молитвах не усыпающую Богородицу» — юношеское! К. Мацан — Меня, кстати, это поразило. Вот недавно буквально вышла книга с биографией Рахманинова. Я сейчас точно не помню автора, но это вот одна из недавних публикаций, запись жизни, как я понимаю, со слов одного из его учеников. Я ее полистал — я пока ее полностью не прочитал, но меня именно поразило то, что как-то обычно думаешь: Рахманинов, вера — ну вот поздние произведения, «Всенощное бдение» и так далее. А оказывается, уже в ранних произведениях эти религиозные мотивы звучат. То есть, это не просто композитор в какой-то момент обращается к этой теме. Это то, что как бы впиталось в плоть, в кровь, в дух человека и было с ним всегда, и было частью его, ну, облика духовного, его органики, так получается... Т. Паршина — Абсолютно верно. Вот Вы украли у меня один мой тезис... (смеется) К. Мацан — Ну я его не украл, я его предвосхитил... Я это только тезисно, а Вы теперь можете это раскрыть подробнее намного... Т. Паршина — Так вот. Сергей Васильевич Рахманинов — действительно совершенно особенная фигура в нашем музыкальном наследии, в нашей музыкальной культуре. И не только музыкальной. Вообще в культурной жизни России. Сергей Васильевич Рахманинов достоин того... Пожалуй, только он среди русских композиторов достоин того, чтобы ради него поднять на ноги всю страну. Вот эта мысль — поднять народ, поднять людей для того, чтобы сделать празднование 150-летнего юбилея не просто делом администрации, или администрации не государственной, а какой-то другой... К. Мацан — А в этом году 150 лет со дня рождения Сергея Васильевича Рахманинова... Т. Паршина — В этом году 150 лет со дня рождения... К. Мацан — В 1873 году он родился... Т. Паршина — Совершенно верно, он родился в 1873 году. Это дело не только той части населения нашей страны, которая занимается либо администрированием, либо классической музыкой. А народ нашей страны состоит из огромного количества национальностей, приверженностей той или иной профессии, желанию жить в этой сфере, желанию творить или работать руками в этой сфере. Народ-то значительно больше, чем та часть населения, которая занята музыкальной культурой. И нам пришло в голову узнать, а что по этому поводу, по поводу 150-летнего юбилея Рахманинова, думает народ... К. Мацан — Поэтому фестиваль называется «Народный Рахманинов»... Т. Паршина — Вот именно поэтому! Мы решили и себя проверить, и проверить, что делается в народе в нашей стране. Проверить, как оценивают Сергея Васильевича Рахманинова и как музыканта — он стоит особняком среди всех, и как личность. Как человека... Вы, наверное, этого не знаете — он работал как пианист и как дирижер приблизительно в 10 раз больше, чем работает обычный высокопрофессиональный музыкант. Он зарабатывал гигантские деньги... Он не оставил своим родственникам ни изумрудов, ни поместий, ни замков, ни счетов в банках, ни бизнеса. Потому что вот только по сведениям, которые члены нашего правления, работавшие в библиотеке Конгресса США, обнаружили — он сидел перелистывал квитанции и плакал — профессор Владимир Мануилович Тропп... Потому что большую часть того, что он зарабатывал, он отдавал... Он отдавал советской армии рентгеновское оборудование в санитарный поезд, он отдавал деньги советским военнопленным в фашистских лагерях, потому что там их не кормили, они умирали от голода — 57% советских военнопленных умерли от голода... Рахманинов посылал туда продовольственные посылки. В 20-е годы Рахманинов посылал умиравшим от голода даже незнакомым людям в Москву... Я знала одного старика — он уже давно умер, он родился где-то в начале нулевых, 1900-х годов. Он сказал: «Я жил в Гранатном переулке, у нас была большая семья. В начале 20-х годов родители все взрослые давали хлеб нам, детям — они все умерли, остались дети. Сосед по лестничной клетке написал Рахманинову: «Помогите им, иначе умрет вся семья». И этот старик мне говорил: «Если бы не посылки Рахманинова, меня в живых бы не было»... Вы понимаете, это не воспитывается! С этим, атеисты говорят, с этим рождаются. Я скажу так: Бог дал! Вот он действительно родился как такая личность вселенского масштаба. Почему и музыка у него такая. И вот мы обратились в Россию, мы написали множество писем, разослали множество писем о нашем предложении сделать вот такой фестиваль... Мы не ожидали того, что получилось. Мы, честно говоря, ожидали чего-то обыкновенного, что всегда бывает. К нам приходят — и приходили, и приходят — сотни писем. Нам прислали создания своего интеллекта, своего таланта, своего желания трудиться. Прислали сотни... Продукцию свою прислали сотни людей. Они прислали ее онлайн... Это и стихи, и песни — слова и музыка, и исполнение разное, на разных инструментах, и классические инструменты, и инструменты народные, и инструменты не русские народные... К нам прислали свои стихи юные поэты, и не очень юные поэты... К. Мацан — Стихи, посвященные Рахманинову? Т. Паршина — Совершенно верно, или — вот я вчера только читала стихотворение, посвященное второму фортепианному концерту Рахманинова... Нам прислали поделки, мастерски сделанные — портрет Рахманинова из пуха... К нам присылают плоды труда мастеров прикладного искусства. К нам присылают картины, написанные маслом, написанные в разной манере — их написали и взрослые, и детишки маленькие, и кто угодно. Это как раз то, чего мы не знали и что хотели пробудить. Вы знаете, что к нам приходят, и до сих пор приходят еще и произведения искусства самого разного жанра — классики, это только классика... Они приходят к нам и с Сахалина, и с Камчатки, и из Калининграда, и из Бурятии, и из низовьев Волги... К. Мацан — А они как-то связаны с Рахманиновым? Т. Паршина — Они слушали Рахманинова, они читали о Рахманинове, они знают, что такой композитор есть... К. Мацан — Они вдохновились его творчеством... Т. Паршина — Но самое главное, что здесь есть — это не только то, что люди слышали по радио, по телевидению, слышали в концертных залах... Понимаете, ведь эта реакция, скажем, меня потрясла. Потому что это не реакция интеллектуалов, которые приходят в роскошные концертные залы — это особая каста людей, которые увлечены классической музыкой, и без классической музыки жизнь их несколько неполна... Это народ как таковой, весь! И я сразу же — когда начали приходить письма, я сразу же вспомнила о том, что было 80 лет тому назад... К. Мацан — Так... Т. Паршина — Когда в 1965 году вышла впервые минута молчания — вы знаете, во всех городах России улицы опустели. В Москве из трамваев, из троллейбусов люди выкатывались, вываливались и бежали к этим громкоговорителям, где голос Левитана и Енютиной говорил текст. Люди стояли, слушали текст со слезами на глазах; потом было несколько секунд паузы — и грянули погребальные колокола — аккорды второго фортепианного концерта... И вот этих-то колоколах толпы стали рыдать... И я знаю многих людей, которые, впервые услышав второй фортепианный концерт Рахманинова, не могли на этих колоколах удержаться от слез. Или один мне рассказывал могучий молодой человек — было ему лет 20-25, косая сажень в плечах, агрессивный — когда он услышал в первый раз второй фортепианный концерт Рахманинова, он сказал: «У меня ноги подогнулись»... К. Мацан — Моя бабушка — Царство ей Небесное — завещала, чтобы на ее похоронах звучал именно второй концерт Рахманинова. Ну а это было давно, еще до того, как наша семья пришла в церковь. И я убежден, что для моей бабушки это было таким... Ну музыка в каком-то смысле религиозная, отсылающая туда, к вечности... Т. Паршина — Именно! К. Мацан — Но вот не в трагическом смысле, а в смысле вот вечного покоя, вечной памяти... Т. Паршина — Именно! Так все творчество Рахманинова было, все — от первых нот до последних — оно все призывает смотреть туда, туда — что есть вселенная, туда — что есть великий мир... Ведь я уже, по-моему, говорила вам... «Не хочу только ради моды изменять своему тону, который живет во мне, как в Шуманской „Фантазии“, и сквозь который я слышу окружающий меня мир»... Сквозь этот тон он слышит! К. Мацан — Это слова Рахманинова? Т. Паршина — Это слова Рахманинова... К. Мацан — А где они сказаны были, когда? Т. Паршина — Это он... Это опубликовано, это он говорил в разговоре с Асафьевым — Асафьев это опубликовал, это опубликовано, ссылка на это есть. Понимаете, ведь именно это и есть сущность музыканта — я не говорю композитора — музыканта Рахманинова. Так вот народ тогда в 65-м году откликнулся на музыку Рахманинова таким образом... И в сущности ничто не изменилось в самом-то народе. Да, значительная часть народа живет под стук ударных инструментов, верно, значительная часть народа. Но далеко не вся. Более того, с теми, кому нравится настраивать себя под ударные инструменты — ты поговори немножко с ними, ты им либо спой, если у тебя есть еще не охрипший голос, либо хотя бы перескажи что-нибудь из сочинений Рахманинова... «И у меня был край родной; прекрасен он! Там ель качалась надо мной... Но то был сон! Семья друзей жива была. Со всех сторон звучали мне любви слова... Но то был сон!»... Ведь мало кто понимает, что этот романс Рахманинова — трагичнейший из всего, среди всех, что он написал. Если вы захотите, я вам потом расскажу, что означает этот романс... К. Мацан — Тамара Васильевна Паршина, председатель правления межрегиональной общественной организации «Рахманиновское общество», директор Фонда содействия сохранению наследия Рахманинова, директор Московского музея Рахманинова, кандидат филологических наук сегодня с нами в программе «Светлый вечер»... Я конечно же хочу, чтобы Вы рассказали, что значит этот романс... Т. Паршина — Я особенно обратила внимание... Я всегда любила этот романс и всегда его знала, но обратила внимание на него, когда натолкнулась в так называемом мастер-классе в интернете для школьников. И в этом мастер-классе говорилось... Вот приводился этот романс, и автор мастер-класса говорил, романс посвящен одной из сестер Скалон — в 1893 году он его написал, а в 1891 году он впервые оказался в Ивановке вместе с сестрами Скалон; и вот он посвящен этому лету, где эти юноши и девушки, так сказать, вот увлеченные друг другом, увлеченные своей деятельностью, вот так счастливо проводили время... Я — лингвист, я по профессии... Слово — это моя профессия основная, по которой я защищала диссертацию. Так вот «Там ель качалась надо мной» — никогда перед входом в поместный дом в Ивановке не росла ель, не было такого. «Семья друзей жива была». К 93-му году все, кто были в 91-м году в Ивановке, были живы... А вот в Онеге, где вырос Рахманинов, в новгородском Онеге, ель стояла перед домом. Когда отец Василий Аркадьевич проиграл в карты и бильярд и пропил 5 поместий, принадлежавшие его жене — отец дал за ней, за невестой, в приданое 5 поместий — отец все проиграл... Я видела вырезки из газет тогдашних новгородских «Ведомостей»: «Продается поместье такое-то помещика Рахманинова за карточные долги; продается вот это поместье — за бильярдные долги»... Так вот в Онеге умерла одна из дочерей, из шести детей супругов Рахманиновых. Когда он все пропил и проиграл, тогда они уехали из Онеги, и когда они уезжали, то новые хозяева спилили ель, росшую перед входом в поместный дом. А ель эта была известна тем, что маленький Сережа с еще самых-самых вообще ранних своих... Его привезли в Онегу где-то в возрасте трех лет — он любил прятаться под густыми ветками этой ели, это был его домик. Он в этом домике жил и что-то там сам с собою делал. Так вот когда Сережа, которому было к этому времени 8 лет, увидел, что ель упала — он разрыдался. Что такое слезы Рахманинова, я могу представить себе хорошо. Маленького или большого... Дальше в этих стихах говорится: «Семья друзей жива была». Шесть человек детей, папа и мама. Папа, правда, мало жил вместе с ними. Он всегда жил у кого-то из друзей, а детьми занималась мама. Так вот еще в Онеге умерла одна из сестер Рахманинова. Когда они переехали в Петербург, куда их перевез отец, то горе это разрослось, горе потери дома, разрослось до вселенских масштабов. Потому что семью разорвали, семьи не стало. Сам отец дал матери, дал своей жене отдельный вид на жительство — что было синонимом развода. Сам ушел к женщине, которая растила уже его сына — он уже большой был... Сережу отдали в семью к Трубниковым, к чужим людям — оторвали от семьи. Старшую дочь тоже вырвали из семьи, отправили ее в пансион учиться на казенный счет — потому что дед их, отец матери, был генерал, поэтому на счет генерала ее отдали в пансион учиться. А Володя, старший сын, был отдан в кадетский корпус — тоже на счет своего уже покойного деда. А вот третий член семьи, младшая дочка — она заболела дифтерией, потому что в Питере была эпидемия дифтерии. Останься она в Онеге — она бы не заболела... Она умерла. Семьи не стало. С этого началось горе Сергея Васильевича Рахманинова. С этого началась невероятная трагедия этого мальчика. А я читаю... Я была тут председателем конкурса в Балашихе, и читала статьи, которые были поданы на конкурс. И один подросток написал статью под названием «От хулигана до великого музыканта». Хулиган — это тот, кто причиняет другим зло. Сережа Рахманинов не захотел учиться у Демянского — его потом за бездарность выгнали из консерватории. Он катался на коньках на катке или цеплялся за конку и на коньках катился за конкой... Вот это современный человек называет хулиганством! Я этого не понимаю... Так вот я к тому, что все, что произошло с Сергеем Рахманиновым в детстве — это одна из величайших трагедий. А когда Рахманинова в Америке спросили: «Что такое музыка?», он ответил: «Музыка — это шелест... это тихая ночь, это шелест живых листьев, это отдаленный церковный звон... Музыка идет от сердца к сердцу. Сестра музыки — поэзия, а мать ее — грусть». Вы не найдете веселых сочинений у Рахманинова. Да, светлые, радостные — вон в этой сюите для двух роялей «Светлый праздник» — прелесть! Свет, радость, мысли о том, что есть в Божьем мире прекрасного... Но веселья вы не найдете у него... К. Мацан — Вот до начала нашей записи Вы начали рассказывать про бабушку Рахманинова, ее церковный музыкальный опыт. Можете напомнить еще раз? Т. Паршина — Конечно! С большим удовольствием — это одна из моих любимых тем. Я ведь, будучи филологом, не окончивши ни одного музыкального учреждения — я не умею читать ноты, я в музыке оказалась случайно. Я только недавно поняла, почему я вот так бросила свою... К. Мацан — А как, кстати, это получилось? Т. Паршина — Так про бабушку или про «как»? К. Мацан — Ну давайте про бабушку, а потом — как в Вашей жизни Рахманинов появился... Т. Паршина — Хорошо. Сначала про бабушку, а потом уже — про «как». Значит, бабушка Рахманинова была человеком весьма незаурядным. Она родилась в семье Литвиновых. Отец, помещик Литвинов, и его супруга очень любили петь. И где-то на рубеже... ну в самом начале 19 века они сделали у себя хор крепостных людей. У этих супругов было 12 человек детей. В хоре Литвиновых все 12 человек детей обязаны были петь. Они все пели! Такого в крепостнической России больше нигде не было. А хормейстером был отец Литвинов. Он изучал это и делал это со своим хором. И он учил своих детей — кто куда пошел, кто что воспринял... А вот бабушка Софья Александровна Литвинова, которая потом вышла замуж за Петра Ивановича Бутакова, она как-то восприняла это особенно. Она получила превосходную школу, касающуюся хорового пения. И постольку поскольку семья вообще была религиозной, а Софья Александровна была фантастически религиозна, но религиозна как человек очень деятельный — не как смирный, который сидит в углу и только молится. Нет, она была чрезвычайно деятельна, чрезвычайно активна. Так вот когда она вышла замуж за историка, за преподавателя истории в новгородском кадетском корпусе Бутакова, когда они уже подрастили свою дочь — она очень активно занималась и церковным пением, и колоколами. Возможно, я допустила сейчас какие-то неточности, потому что я не изучала ее биографию. Я знаю только, что ее вызывали в епархии во все монастыри Новгородской губернии, во все церкви Новгородской губернии. Каждый день в ее доме толпились регенты церковных хоров, она была знакома со всеми звонарями Новгородской губернии... Сережу она начала водить с собой в церковь — она шла в церковь помолиться и какие-то дела сделать, и Сережу с собой брала. А Сережа был любимый ее внук. Она презирала своего зятя. Она ведь была против очень настроена, против брака; но дочь влюбилась в этого человека, и сделать ничего было нельзя. Дочь была такого же сильного характера, как и мать. Так вот бабушка брала его с собой в церковь. И он среди прочих своих рассказов упоминал: «Я вот маленький был, и вот все, что происходит в службе церковной — это как-то проходило мимо меня. Я забирался под лестницу, ведущую на хоры, и мог часами слушать хоровое пение в церкви... К. Мацан — Вот где корни... Т. Паршина — Вот где корни... К. Мацан — Будущего «Всенощного бдения»... Т. Паршина — Я об этом еще не написала — я как раз работаю над этим планшетом для нашего музея... Вот где корни! Но не только это. Бабка водила его на колокольни... Был в Святой Софии человек по имени Егорка-звонарь — это был бог звонарей там. Так вот Сергей познакомился с ним, будучи мальчиком, и как рассказывали его друзья, это от него узнал Стрельников, композитор Стрельников, от Сергея Васильевича узнал, что Егорка-звонарь умер. Это показывает, что Сергей Васильевич с детства с этим Егоркой поддерживал контакты... А сам Рахманинов написал: «Звонари были артистами. И я на всю жизнь, и по сие время запомнил эти четыре серебряные ноты Софийских колоколов, четыре звенящие, плачущие серебряные ноты». Вот что его воспитывало... Что его еще воспитывало? Я помню, когда оказалась впервые в Новгороде на Ильине-улице, в Спаса Преображения на Ильине-улице, там был ремонт, там стояли леса. Рабочий мне сказал: «Хотите на леса подняться?». Я поднялась; и я оказалась в куполе, и вокруг меня были столпники работы Феофана Грека! И эти столпники смотрели на меня... Я не могла оторваться от этого! Рабочий через полтора часа кричит: «Вы там живы?»... Так вот Рахманинов видел и эти глаза Феофановы в иконе Христа, и эти лица, эти взгляды, которые и поддерживают тебя, и удерживают тебя, и предупреждают, и утешают... Он вырос на этой живописи, он вырос на этой музыке... К. Мацан — Мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня в программе «Светлый вечер — Тамара Васильевна Паршина, председатель правления межрегиональной общественной организации «Рахманиновское общество», у микрофона — Константин Мацан, не переключайтесь. К. Мацан — «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Мы сегодня говорим о Сергее Васильевиче Рахманинове, о его пути, в том числе духовном пути. У нас сегодня в гостях — Тамара Васильевна Паршина, председатель правления межрегиональной общественной организации «Рахманиновское общество», директор Фонда содействия сохранению наследия Рахманинова, директор Московского музея Рахманинова, кандидат филологических наук. И я напоминаю, что с 10 по 16 октября в Москве проходит первый всероссийский фестиваль под названием «Народный Рахманинов». В этой связи мы сегодня о великом русском композиторе говорим... Ну и я Вам задал уже в прошлой части нашего разговора вопрос — может быть, хотя бы вкратце Вы скажете, как вот в Вашу жизнь пришел Рахманинов? Т. Паршина — В мою жизнь Рахманинов пришел из репродуктора. В советское время... Мне же 84, и я хорошо помню, что было... что питало наше воображение — репродуктор. Оттуда все время звучала классическая музыка. Я любила петь, я слушала с наслаждением Моцарта, Баха, Бетховена, все время что-то напевала. По радио я не услышала Рахманинова — тогда, в моем детстве, его по радио не передавали... И когда я уже в юности впервые услышала Рахманинова, то сдержать слез я не могла. И эта музыка... Я впервые услышала второй концерт... И скажу вам, что музыку я знаю очень прилично, я живу в ней всю свою жизнь. Мы просто были очень бедная заурядная семья, мама работала там... В общем, мы не из интеллектуалов. Мама у меня повторяла только одно: «Учись, доченька, учись». Вот и все... Так вот я к тому, что даже будучи отнюдь не в среде интеллектуалов с высшим образованием, если ты хочешь получить представление о классической музыке, ты его получишь. Главное — хотеть. Я очень хотела, и я получила. И вот когда я впервые услышала в концертном зале исполнение второго концерта, я плакала. Я очень люблю музыку, но я никогда не плакала над великими композиторами — над Бетховеном, над Моцартом... Да, я чувствовала много чего из того, что там выражено. Но плакала я только над вторым концертом Рахманинова. И я знаю людей, которые реагировали точно так же. Рахманинов для меня — нечто особенное во всей музыкальной литературе, всемирной литературе. Когда я слушаю Рахманинова, то естественно, мелькают в голове какие-то там слова, мысли, сказанные кем-то — ну например, «два чувства равно близки нам — любви к родному пепелищу, любви к отеческим гробам» — Александр Сергеевич... Александр Сергеевич поэту: «Живи один — ты царь»... Понимаете, это... Я не могу провести граней между разными видами искусства, которые воздействуют на человека; я не могу выделить как отдельную фактуру творчество Рахманинова, которое на меня воздействовало. Это все вместе. Но то, что это оказался самый для меня значимый композитор — так получилось, я к этому усилий не прикладывала... К. Мацан — Вот мы сегодня уже упоминали несколько раз в том числе такие напрямую религиозные произведения Рахманинова, знаменитое «Всенощное бдение»... У меня был случай такой в жизни, один мой знакомый, оказавший в первый раз в новом для себя православном храме, подошел — из любопытства, ну и желая, видимо, несколько тоже проявить свою образованность — к регенту хора и спросил: «А вот „Всенощную“ Рахманинова вы исполняете за богослужением в храме?». И регент ответила что-то типа: «Хотелось бы, но для этого нужна дивизия голосов — у нас столько народу просто нет, чтобы вот качественно исполнить музыку Рахманинова», в этом смысле... Я знаю, что и в фестивале, о котором мы говорим, «Народный Рахманинов», внутри мероприятий, которые связаны с фестивалем, тоже будет исполнено «Всенощное бдение», это важный момент в программе фестиваля. Ну вот эти произведения — «Всенощное бдение», «Литургия» — какое место в творческой биографии Рахманинова занимают? Т. Паршина — Это смотря на что смотреть. Место с точки зрения автора — такое же, как и все другие его сочинения. Место с точки зрения слушателя — да, конечно, это очень значительно, эти два сочинения слушатели обычно просят исполнить чаще всего — значительно чаще, чем, скажем вот, то же сочинение юношеское «В молитвах не усыпающую Богородицу». Это так. Но это все относительно. А вот коль скоро Вы заговорили о «Всенощном бдении» и о «Литургии», так я Вам расскажу то, чего Вы не знаете и не слышали никогда... К. Мацан — Так, это я очень люблю... Т. Паршина — Вы очень любите, но вот то, что я Вам сейчас расскажу... К. Мацан — Я люблю, когда мне рассказывают то, чего я не знаю... Т. Паршина — (смеется) Прекрасно... Так вот когда в 20-е годы в России... в Советском Союзе не приветствовалось или даже запрещалось исполнение публичное сочинений Рахманинова, тогда возник уникальнейший в мире, единственный в мире музыкальный памятник Рахманинову, музыкальное приношение Рахманинову — возник этот памятник в церкви святителя Николая в Толмачах в Малом Толмачевском переулке, которая сейчас присоединена к Третьяковской галерее. Я узнала об этом случайно — давайте я с заднего хода зайду... Я узнала об этом случайно — шла мимо этой церкви и увидела на дверях объявление, что в день рождения Рахманинова, 2 апреля, будет, так сказать, праздничная служба. Естественно, я должна на праздничную службу пойти. Естественно, это меня поразило еще и тем, что я впервые увидела, что кто-то написал правильную дату рождения Сергея Васильевича. Когда Россия переходила на грегорианский календарь, Ленин в своем указе написал: «Считать 1-е февраля 14-м февраля». А церковь точно то же самое написала, потому что это было очевидно. Но русская интеллигенция, жившая в 19-м, весь 19 век мечтавшая прибавить к юлианскому календарю 12 дней, в начале 20 века забыла, что это другой век, и что надо прибавлять 13 — она с радостью прибавила 12 дней... И теперь у нас катастрофа. Во всех энциклопедиях — 1 апреля, день шутников... Я говорю одному известному московскому рахманиноведу — а вот у него в паспорте было, у него на кресте стоит 2 апреля, на что рахманиновед мне отвечает: «Рахманинов ошибался». Извините, это уже я принимаю как личное оскорбление... Так вот, возвращаясь к церкви святителя Николая в Толмачах. Я пришла 2 апреля в церковь послушать эту службу. Священник начал эту службу так, как это положено... И вдруг я обомлела — я услышала первый номер «Всенощного бдения». Дальше я расскажу вкратце. Оказывается, 2 апреля каждый год, раз в году, священники этого храма исполняют в процессе обычной службы — и паремии там читаются, и все как положено, и вот в процессе службы вместо обычных песнопений, которые принято петь во время этой службы, они поют «Всенощное бдение» и «Литургию». Служба продолжается три часа! И это продолжается с 20-х годов по сие время! И это... Вот теперь, когда я последний раз была там, на этой службе — лет, по-моему, 10 тому назад — теперь там Московский Синодальный хор под управлением Леши Пузакова. Каков вообще регент, а! Это уникальный регент, потрясающий совершенно регент! Так вот... К. Мацан — А настоятель храма в Толмачах — отец Николай Соколов, человек с музыкальным образованием, помимо всего прочего... Т. Паршина — Да, я с ним знакома. Он мне показывал место, где на полу церкви обозначено: вот здесь стояли (отстаивали службу) Третьяковы, Николай Рубинштейн, Зилоти и Рахманинов... К. Мацан — Тамара Васильевна Паршина, председатель правления межрегиональной общественной организации «Рахманиновское общество», директор Фонда содействия сохранению наследия Рахманинова, директор Московского музея Рахманинова, сегодня в программе «Светлый вечер». Я напомню, мы говорим в том числе о фестивале «Народный Рахманинов», который пройдет с 10 по 16 в Москве. Это первый всероссийский фестиваль... Может, Вы расскажете о содержании фестиваля — что будет, куда вы приглашаете людей? Напомним, что сайт nr — как «Народный Рахманинов» — fest, nrfest.ru — вот там вся информация про фестиваль, про мероприятия должна быть. Там есть регистрация. Посещение мероприятий фестиваля бесплатное, надо только зарегистрироваться. Что ждет публику? Т. Паршина — Это будут исполнены сочинения Рахманинова — и победителями этого конкурса, и 13-го числа оркестром народных инструментов имени Осипова. А 15-го числа будет исполнен второй фортепианный концерт в первом отделении, а во втором отделении — «Всенощная», это симфоническая капелла под управлением Полянского. И естественно, есть выставки картин — выставки изобразительных работ. Эти выставки и в нашем доме — доме Рахманинова на Большой Ордынке (дом 1, строение 1), это и на Таганке в центре русского зарубежья, и в «Филармонии-2» на юго-западе — это концертный зал имени Рахманинова. Вот в этих помещениях все наши мероприятия... Там будут и лекции, там будут и мастер-классы разного рода... Мастер-классы о том, как нарисовать вот это, скажем, ручками 10-летнего ребенка, например. То есть, все подробности всех программ — это все на нашем сайте. Я, честно говоря, и перечислить-то не могу, потому что всего очень много. А вот эти два гала-концерта — это пожалуйста, милости просим. Все мероприятия наши бесплатны, поскольку это «Народный Рахманинов»... А теперь я бы вам хотела сказать еще одну вещь, которую вы не знаете... К. Мацан — Так... Т. Паршина — Она касается меня лично; но постольку поскольку содержание того, что я вам расскажу, достаточно интересно, то это не будет похвальбой, похвальбы там и нету... Я вам сказала, что я случайно попала в «Рахманиновское общество», я случайно занялась Рахманиновым и перестала заниматься своей лингвистической темой. Я долго не могла понять, почему это произошло — вывод сделаете вы сами, или пусть наши радиослушатели сделают этот вывод... Сергей Васильевич Рахманинов родился не в Ивановке Тамбовской губернии, как многие думают. Он родился в поместье Смёново Старорусского уезда Новгородской губернии. Поместье Смёново стояло рядом, в трех, по-моему, или четырех километрах от деревни Дегтяри. В Дегтярях стояла единственная церковь во имя Космы и Дамиана, которая обслуживала 17 деревень Залесья. Залесье — это такая часть поселения деревенского, которая стояла несколько... только на одной дороге — оно стояло окруженное лесом со всех сторон. Дорога и... Там было 17 деревень. В этой церкви Космы и Дамиана крестили Сергея Васильевича Рахманинова. Напротив этой церкви — на фундаменте которой мы с ребятишками часто играли — напротив этой церкви через речку Робью стояла деревня Остромы. В этой деревне Остромы мои предки могли сосчитать себя до отмены крепостного права — крестьяне. Моя бабка оттуда — из Остромов. Из Остромов и Дегтярей в церкви были объединены — их всех крестили, венчали и отпевали в той церкви, где крестили Рахманинова. Я об этом узнала... Я узнала, что до Смёново, где он родился, оказывается, рукой подать от Остромов. В Остромах я бывала летом в детстве у бабки. А теперь я вам скажу, что там сейчас есть. Вы понимаете, это... Я не знаю, как это называть — провидение... Я не знаю, как это называть, я не хочу никак это называть. Я очень удивилась, узнавши в 2004 году, что Смёново находится в 5 километрах от родины моих предков... Я была поражена. Сейчас, после того, как Хрущев объявил политику «неперспективных деревень», там сейчас ничего нет. Но я вам расскажу, чему была я свидетелем. В 41-м году моя мать, школьная учительница младших классов Ленинграда — я в Ленинграде родилась — взяла меня, и мы уехали к бабке на каникулы. Отец остался в Ленинграде, больше мы его не видели. Началась война, мы не вернулись туда... А затем наступила зима, и затем наступило 16 декабря 1941 года... Вот это я — мне было два с половиной года — это я помню до сих пор, забыть этого нельзя. Пришли эсесовцы. Они пришли в эти деревни залесские, чтобы отомстить партизанам, которые там кого-то подорвали... И вот моя картинка, которая прожила со мной всю жизнь: деревенская улица, белая, заснеженная, тряпка на белом снегу лежит, на этой тряпке сидят несколько человек детей — маленьких таких, как я. Все очень кричат, я своего голоса не слышу. А дети, которые рядом со мной кричат — я их голоса слышу. А вот справа и слева от меня — не приведи вам Господь увидеть такое — справа и слева от меня две плотные толстые белые стены белого пламени... Оно белое — не желтое, не красное — и оттуда треск, и страшно так, как мне в жизни никогда не бывало... Справа и слева, и кажется, протяни руку — и ты туда попадешь. А эта дорога белая, на которой мы сидим, деревенская дорога — это деревенская улица, она идет туда дальше, и я дальше там вижу — длинная черная фигура, что-то черное на голове, в руках длинная палка, и фигура сует эту палку под крышу избы, и я вижу, как крыша загорается... Вот это живет во мне всю жизнь... Когда я узнала... Это ведь горели Остромы! Когда я узнала, что так же горели и Дегтяри, так же горело Смёново... А потом люди вернулись после войны, отстроили свои избенки... Потом пришла эта политика «неперспективных деревень»... И в фильме Басмановой — это краевед и документалист старорусский, член нашего общества, женщина, которая отдана своему делу беспредельно — так вот в этом фильме я услышала, что женщина из Пинаевых горок (это 10 км от Остромов) рассказывала, когда выселяли весь этот край «неперспективных деревень», вывозили дома, вывозили скот, детей — так стон и плач стоял такой, как в 37-м при раскулачивании... И наконец, последнее. Басманова много снимает Смёново, где родился Рахманинов. Они несколько раз в году туда приезжают... Я мечтаю сделать свой фильм, который начинался бы таким рядом: замечательный, красивый дом в Европе, за его стенами — музей Бетховена, институт Баха, еще кого-то... А рядом — фотографию, где группка берез — высоченных, им уже лет 80, и внутри этой группки они тесно так стоят — Басманова и ее коллеги, хорошо выбрали место. Внутрь они впихнули огромный валун, который они туда привезли. На этом валуне, на этот валун прибита доска: «Здесь, на этом месте родился великий русский композитор и дирижер Сергей Васильевич Рахманинов»... А дальше — на этом снимке у Басмановой этого нет, у нее есть на отдельном снимке; но я это сделаю обязательно, сделаю как один снимок... В десяти метрах от этого места — влажная подзолистая земля, серая, и на ней — медвежьи следы... Вот когда это я вспоминаю, у меня дух аж захватывает всегда — да что ж мы за люди... К. Мацан — Мы движемся постепенно к завершению нашей беседы... Я Вам очень благодарен за этот автобиографический очерк — я думаю, что тут излишне как-то реагировать и комментировать, и все слушатели, которые сейчас Вас услышали, сделают свои выводы сами... Поскольку мы сегодня говорим о Сергее Васильевиче Рахманинове, в связи с фестивалем «Народный Рахманинов»... Я думаю, что среди наших слушателей есть люди, которые знают Рахманинова, может быть, по каким-то его главным, основным произведениям — знаменитый второй концерт для фортепиано с оркестром, не менее знаменитый третий концерт для фортепиано с оркестром, вариации на тему Паганини, может, кто-то вспомнит «Вокализ» знаменитый... Мне почему-то на память приходят его поздние симфонические танцы... Т. Паршина — А как же! А как же! К. Мацан — Может быть, потому что я в юности учился в музыкальной школе по классу саксофона, а саксофон включен Рахманиновым в состав симфонического оркестра... Т. Паршина — Да... К. Мацан — В танцах симфонических... Для всех саксофонистов это такое особое произведение Рахманинова — нас там вот вспомнили... Ну или там романсы на стихи Лермонтова «По небу полуночи ангел летел», или... Т. Паршина — «...и кто-то камень положил в его протянутую руку»... К. Мацан — Вот что бы Вы посоветовали слушателю, который хочет либо начать знакомство с Рахманиновым, либо как-то прикоснуться, что называется, к самому сокровенному в нем — вот с чего начать? На какие произведения... Вот если человек, допустим, хочет своему, не знаю, ребенку или подростку — сыну, дочке — сказать: вот был такой композитор, вот на, послушай вот эти там два-три названия — и ты себе составишь представление о том, кто такой был — хотя бы в самых общих чертах — Рахманинов. Вот что бы это были за произведения? Т. Паршина — Вокальные сочинения... Потому что детям вокальные сочинения доступнее всего — это и слово, это и музыка... Конечно, вокальные сочинения. Давать инструментальные или оркестровые сочинения ребенку, видимо, менее целесообразно. А вокальные — пожалуйста. Взять хотя бы арии из «Алеко» — они очень доступны. Они все очень доступны... Скажем, романсы, тем более философские... Ну скажем, такой романс как «Здесь хорошо» или там «Сирень» — да, это доступно, короче говоря, для начала знакомства... К. Мацан — Спасибо огромное! Я напоминаю, что с 10 по 16 октября — первый всероссийский фестиваль «Народный Рахманинов» проходит в Москве. Информация о мероприятиях, вход на которые свободный, бесплатный (требуется только регистрация), есть на сайте фестиваля nrfest (nr как «Народный Рахманинов»), nrfest.ru. А у нас в гостях сегодня с потрясающе глубоким и разнообразным рассказом была Тамара Васильевна Паршина, председатель правления межрегиональной общественной организации «Рахманиновское общество», директор Фонда содействия сохранению наследия Рахманинова, директор Московского музея Рахманинова (который, кстати, и открывается в рамках фестиваля), кандидат филологических наук. Спасибо огромное за этот потрясающий разговор! Будем снова Вас ждать на волнах Радио ВЕРА в программе «Светлый вечер»... В студии у микрофона был Константин Мацан, до свидания! Т. Паршина — До свидания!

01.04.2024